Влияние пищевых раздражителей на сердечную деятельность после нарушения симпатической иннервации сердца

Для нарушения симпатической иннервации сердца собаки мы перерезали ветви Виеусениевой петли, удаляли звездчатый узел и разрушали пограничный симпатический ствол, начиная от звездчатого узла до 5-го грудного сегмента включительно.

По прошествии суток после этой операции собаки жадно пили молоко. Если до операции у подопытных собак сердечный ритм под влиянием пищевого возбуждения учащался с 80 до 200 сокращений в минуту, то в течение первых 6 сут после нарушения симпатической иннервации сердца ритм сердца при действии пищевых раздражителей учащался не более чем до 150 сокращений в минуту.

Кроме того, были проведены эксперименты с перерезкой передних корешков спинного мозга от 8-го шейного до 9—10-го грудного сегмента включительно. У этих животных преганглионарные симпатические волокна в области их отхождения от спинного мозга в составе передних корешков были перерезаны на широком протяжении, перекрывавшем расположение спинальных центров симпатической иннервации сердца. Под общим наркозом удаляли остистые отростки и частично дужки последнего шейного и большинства грудных позвонков и, выделив передние корешки спинного мозга, перерезали их от 8-го шейного до 10-го грудного сегмента. В послеоперационном периоде общее состояние собак было хорошим. Двигательная активность животных со временем частично восстанавливалась. Через 2 сут после операции собаки ползали по комнате, через 5 сут начинали вставать на лапы, а через 12 сут — ходить на полусогнутых лапах. Через месяц собаки начинали бегать. Однако походка у них была резко нарушенной.

У всех собак после перерезки передних корешков спинного мозга, вызывавшей нарушение симпатической иннервации сердца, отмечались значительные изменения влияния эмоций на сердечную деятельность.

В течение первых 2 дней после операции сердечный ритм был учащен до 100—110 сокращений в минуту. Учащение сердечного ритма в первые дни после десимпатизации сердца является следствием операционной травмы и рефлекторного снижения тонуса центров блуждающих нервов. Собаки жадно пили молоко. При этом сердечные сокращения учащались в значительно меньшей степени, чем до операции (до операции в начале пищевого акта — с 80 до 180, с 90 до 230 сокращений; в первые дни после операции — со 100—110 до 120—125). Кроме того, в первые дни после операции изменения ритма сердечной деятельности носили монотонный характер. Участившийся в начале пищевого акта ритм сердца почти не менялся до окончания пищевого акта.

С 3—4-го дня после операции сердечный ритм возвращался к исходным величинам — 80 сокращений в минуту. На этом фоне максимальное учащение сердечного ритма по ходу пищевого акта не превышало 120—130 сокращений в минуту. По-прежнему сохранялся монотонный характер этих изменений. С 5—6-го дня после операции отчетливо возрастало учащение сердечного ритма в начале пищевого акта. Через 10—16 дней после десимпатизации сердца наблюдали учащение ритма сердца в начале пищевого акта до 150—170 ударов (в пересчете на число сокращений в минуту). Однако изменения сердечной деятельности, приближавшиеся к исходным (учащение до 180—200 сокращений в минуту в начале пищевого акта), появлялись лишь через 8’/г—9 мес после десимпатизации сердца.

Таким образом, десимпатизация сердца посредством перерезки преганглионарных симпатических волокон существенно отражается на изменениях сердечной деятельности, возникающих во время пищевого акта. При этом ограничивается предел максимального учащения сокращений сердца.

И, наконец, в опытах с разобщением спинальных центров регуляции сердечной деятельности от центров головного мозга посредством перерезки спинного мозга на уровне 1-го грудного сегмента в сочетании с перерезкой корешков последнего шейного сегмента тоже наблюдали ограничение учащении сокращений сердца при пищевом возбуждении (рис. 4). Результаты всех этих экспериментов свидетельствуют о том, что влияние симпатических отделов нервной системы на сердечную деятельность при пищевых эмоциях наиболее выражено в начальном периоде пищевого акта. Это еще раз косвенно подтверждает преимущественное значение эмоциональных факторов в механизмах отмеченных изменений.