Развитие учения о неврозах

Понятие и термин «неврозы», или, что равносильно, «психоневрозы», были введены в медицину в конце XVIII в. с целью объединения функциональных заболеваний центральной нервной системы в одну нозологическую группу. Однако отдельные входящие в эту группу заболевания были описаны много раньше. Так, например, описания истерии встречаются еще в древнегреческой медицине.

В течение длительного периода времени под неврозами понимали заболевания нервной системы, при которых имеют место только функциональные, но не органические изменения. Ясно, что на основании исключительно негативного признака не удавалось четко отграничить группу неврозов от других заболеваний нервной системы.

Так, например, основываясь на этом представлении, Пинель включил в группу неврозов различные по клиническим проявлениям, а, как было установлено позже, также и по характеру поражения центральной нервной системы, такие как истерия, ипохондрия, водобоязнь, кишечные колики и рвота. Позже группа неврозов была дополнена базедовой болезнью, эклампсией, столбняком, дрожательным параличом и другими заболеваниями, при которых состояние знаний и возможности техники исследований того времени не позволяли обнаружить органические изменения нервной системы.

Расширение и углубление клинических, патологоанатомических и гистологических знаний заставило исключить из группы неврозов целый ряд заболеваний, в отношении которых была установлена или их органическая природа (наличие органических нарушений в нервной системе), или их зависимость от заболевания других органов и систем (например, эндокринной). Совершенно очевидной стала невозможность на основании лишь негативного признака — отсутствия органических изменений в центральной нервной системе — выделять особую группу заболеваний и обосновывать ее качественное своеобразие.

Психологическое направление, господствовавшее в невропатологии и психиатрии в XIX и начале XX в., заставило искать общий объединяющий группу неврозов признак в нарушении психических функций — мышления, чувства и воли.

Французский невропатолог Жанэ  в начале своей деятельности характеризовал неврозы чисто психологически как функциональное нервное заболевание с преобладанием психических нарушений. При этом психические функции Жанэ делил на низшие, наиболее древние, и высшие, обеспечивающие приспособление человека к требованиям социальной среды и организацию его поведения в обществе. Высшие психические функции человека, по мнению Жанэ, развиваются и эволюционируют в период онтогенеза. При неврозах эволюция высших психических функций задерживается, что и ведет к нарушению нормальной деятельности.

В связи с этим Жанэ дал следующее определение неврозов : «неврозы представляют собой болезни, поражающие различные функции организма, характеризующиеся изменением высших частей этих функций, остановившихся в своем развитии, в своем приспособлении к данному моменту, к данному состоянию внешнего мира и индивидуума, и характеризующиеся отсутствием разрушения древних частей этих же функций, которые могут еще очень хорошо совершаться отвлеченным образом, независимо от данных обстоятельств».

Чистый психологизм своего понимания неврозов, полностью оторвавший их от организма в целом и от субстрата нервной деятельности — головного мозга, Жанэ пытался исправить указанием на наличие при неврозах особой модификации кровообращения головного мозга, обусловливающей функциональные нарушения деятельности нервной системы. Это указание, однако, нисколько не изменило идеалистическую сущность понимания неврозов Пьером Жанэ. Оно лишь устанавливало 2 параллельных ряда явлений: физиологический (нарушение кровообращения) и психический (изменение мышления, воли и чувств), ничем между собой не связанных.

И. П. Павлов, высоко ценя Жанэ, как невропатолога, клинициста, полностью отрицал его психологическое направление и вел с ним борьбу.

«С Пьером Жанэ как с психологом я в большой войне, — говорил И. П. Павлов на одной из «Сред» (20 февраля 1935 г.). Постараюсь в следующий раз сокрушать его сколько моих сил есть. А как невропатолог он чрезвычайно интересен. Он собрал массу чрезвычайно интересных и важных фактов».

Много общего с мнением Жанэ, но еще больше недостатков имеет и теория Дюбуа, создателя одного из методов лечения неврозов, так называемой рациональной психотерапии.

По мнению Дюбуа, неврозы являются болезнями «духа», интеллекта. Он писал: «Здесь самое начало болезни коренится в психике; в этом случае идеация порождает и поддерживает функциональное расстройство».

Дюбуа считал, что даже нахождение в мозгу больных неврозами органических или патологоанатомических изменений ничего не могло бы изменить в понимании неврозов и выделении их в особую группу, ибо общим и основным их признаком является первичное поражение психических функций.

Под влиянием учения Мореля о дегенерации, Дюбуа считал, что хотя неврозы развиваются казалось бы под влиянием тяжелых жизненных впечатлений и переживаний истинной причиной их является врожденная психическая слабость. Так он заявлял: «психическая слабость всегда является врожденной вследствие неблагоприятных наследственных влияний на мозг, и нет оснований полагать, что психоневрозы могут более или менее быстро развиться под влиянием лишь переутомления, волнений, травмы, а также постепенных изменений в органах, вызываемых диатезами и интоксикациями».

В известном противоречии с признанием врожденной обусловленности неврозов стоит предложенное Дюбуа лечение их при помощи разубеждения, рациональной психотерапии.

Психологические теории в объяснении сущности неврозов оказались ошибочными и бесплодными. Они отрывали учение о неврозах от остальной медицины, отказываясь от основных принципов ее построения, от понимания болезни как нарушения функций самого организма. Изменения, происходящие в организме и в головном мозгу, этими теориями полностью игнорировались, функция отрывалась от субстрата, сознание, психика рассматривались независимо от процессов, происходящих в нервных клетках головного мозга.

Наиболее ошибочной и по сущности своей реакционной теорией является созданный Фрейдом и дополненный и развитый его последователями психоанализ.

Первой ошибкой теории Фрейда является ее биологизм. Основой психики и всей деятельности человека он считал биологические влечения, главным образом сексуальное, составляющие область бессознательного. Сознание или «я» вырабатывается под влиянием воспитания и требований культуры. Оно бессильно победить бессознательные влечения и может только их отстранить, подвергнуть вытеснению. Нормальная психическая деятельность обеспечивается процессом перенесения энергии сексуального влечения на какие-либо другие предметы и виды деятельности. Если этот процесс не удается, между сознанием и бессознательными влечениями возникает конфликт, приводящий к развитию невроза.

Сексуальное влечение, по мнению Фрейда, возникает уже во время периода утробного развития и проходит несколько стадий, или фаз, присоединяясь к другим физиологическим функциям. Сексуальное влечение развивается независимо от индивидуальных жизненных условий по строго определенному шаблону. Поэтому в развитии неврозов имеют место 2 основных патологических проявления: «Эдипов комплекс», состоящий в любви к матери и ненависти к отцу, и «кастрационный комплекс».

Отсутствие анамнестических данных, указывающих на наличие в индивидуальной жизни больных возможности для развития этих комплексов, не смущало Фрейда. Источник их он находил в доисторическом периоде жизни человечества, считая, что переживания отдаленных предков человека через сотни и миллионы поколений в неизменном виде могут воспроизводиться потомками. В последних своих работах Фрейд борьбу бессознательного с сознанием заменил борьбой между влечением к смерти и инстинктом жизни. Идеалом человека, по его мнению, является смерть, нирвана, покой, символизирующие состояние единения с матерью в период утробной жизни.

Даже краткое изложение учения Фрейда показывает его антинаучность. Создавая свою теорию, Фрейд полностью игнорирует достижения современного естествознания. Биология показывает, что жизнь животного обеспечивается не одним каким-либо инстинктом, а рядом их, что наряду с половым инстинктом, служащим сохранению вида, имеют значение и инстинкты, обеспечивающие сохранение индивидуума. Современной физиологией у животных установлен ряд безусловных рефлексов: пищевой, оборонительный в двух его формах, ориентировочный, игровой, половой, материнский и т. д. Таким образом, даже с чисто биологической точки зрения безграничное расширение Фрейдом роли одного сексуального влечения противоречит точно установленным физиологией и биологией положениям о многочисленности и многообразии безусловных рефлексов и инстинктов и их роли в жизни организмов.

У человека, кроме того, многочисленные биологические инстинкты изменяются под влиянием воздействий социальной среды, находясь в подчинении деятельности высших отделов центральной нервной системы.

Сохранение у современного цивилизованного человека, хотя бы в неосознанном виде, переживаний его доисторического предка — дикаря, никем не доказано, является домыслом Фрейда и идет в разрез с научно обоснованными исследованиями Ф. Энгельса в его работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

Эта часть теории Фрейда опиралась на не менее реакционные теории сторонников Вейсмана, согласно которым живое вещество организма делится на две неравнозначные части: питательное вещество, или трофоплазму, — смертное и изменяющееся под воздействием внешних условий, и идиоплазму — бессмертное, неизменяемое зародышевое вещество, находящееся в половых клетках.

Последнее якобы не зависит от изменений во внешних условиях существования организма и несет в себе в заранее предуготованном виде все особенности будущего организма.

И. В. Мичуриным теоретически и практически эта теория была опровергнута. Он показал, что процесс наследования приобретенных качеств зависит от изменения всего организма в целом под влиянием внешних условий.

Н. В. Турбин на сессии ВАСХНИЛ в 1948 г. отметил: «мичуринская генетика считает, что качество наследуемых изменений закономерно связано с физиологическими реакциями и изменениями организма в ходе его развития, вызываемыми действием внешних условий».

И. П. Павлов считал, что приобретаемые в индивидуальной жизни условные рефлексы могут закрепляться наследственностью и становиться безусловными.

Нельзя признать и декларируемый Фрейдом постоянный конфликт между «я» и «оно», наличие постоянных антагонистических противоречий во внутренней структуре организма.

Современная физиология и биология показали, что животный, а следовательно и человеческий, организм является единой целостной структурой со взаимообусловленной деятельностью отдельных ее частей, объединенных и подчиненных высшим отделам нервной системы. Постоянные противоречия в деятельности отдельных частей организма сделали бы невозможным само его существование. Источником попытки Фрейда доказать всеобщность конфликтов и борьбы не только в природе, но и внутри самого организма является его стремление оправдать антагонистические противоречия социальной жизни.

Наиболее реакционным положением психоанализа является подчинение сознания человека господству бессознательных биологических влечений и отрыв его от социальной среды.

Основным положением мичуринской биологии и павловской физиологии является основанное на принципах диалектического материализма утверждение об единстве организма и окружающей его внешней среды.

Под влиянием изменяющихся внешних условий изменяется, совершенствуется и усложняется деятельность живого организма. Естественно, что при этом ведущее значение в процессе приспособления организма к окружающей среде имеют не старые, низшие формы его деятельности, а вновь образуемые под воздействием этой среды функции.

И. П. Павлов показал ведущее значение в жизни животных, в их приспособлении к внешней среде высших отделов центральной нервной системы. Исследования К. М. Быкова с сотрудниками и А. Г. Иванова-Смоленского установили зависимость вегетативных нервных процессов и функций внутренних органов от деятельности больших полушарий головного мозга.

Ф. Энгельс в работе «Роль труда в процессе очеловечивания обезьяны» (1873—1876) доказал зависимость процесса формирования человека от влияния внешней среды и в первую очередь совместного труда, потребовавшего развития речи и новых социальных отношений.

«Сначала труд, а затем и рядом с ним членораздельная речь явились самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны мог постепенно превратиться в человеческий мозг, который при всем сходстве в основной структуре превосходит первый величиной и совершенством».

В полном согласии с диалектическим материализмом И. П. Павлов высказал положение о том, что у человека, кроме общих с животными форм нервной деятельности — подкорковой сферы и первой сигнальной системы действительности, воспринимающей непосредственные раздражители внешней среды, развивается вторая сигнальная система — речь, слово — человеческие высшие формы нервной деятельности.

Именно эта система является у человека ведущей, подчиняя себе деятельность первой сигнальной системы и подкорковой области. Более того, благодаря наличию у человека второй сигнальной системы действительности первая сигнальная система также изменяется.

А. Г. Иванов-Смоленский в докладе на объединенной сессии Академии наук и Академии медицинских наук в 1950 г. говорил: «социальная детерминированность исторического развития второй сигнальной системы и развития ее в жизни каждого отдельного человека не подлежит сомнению, но и первая сигнальная система у человека развивается в общественных условиях и в условии непрестанного взаимодействия со второй сигнальной системой. Таким образом, было бы ошибочно в первой кортикальной системе человека усматривать только биологическую часть его высшей нервной деятельности».

Именно высшая нервная деятельность человека, развившаяся в условиях социальной среды, подчиняет себе биологические влечения или безусловные рефлексы и видоизменяет их.

Своей попыткой доказать обратное, подчинить всю деятельность человека его биологическим влечениям, теория Фрейда служит мировой реакции, отвлекая внимание трудящихся от широких социальных проблем в сферу узких индивидуальных интересов. Идея о покое, нирване, смерти, как о высшем человеческом счастье, рассчитана на снижение активности в борьбе за свободу угнетенных классов.

Несмотря на противоречие с положениями научной биологии и медицины и фантастичность многих положений психоанализа последний получил широкое распространение в капиталистических странах. При этом отдельные положения фрейдизма достигли чудовищного развития. Так, например, основываясь на положении Фрейда, что сексуальное влечение сопровождает все другие физиологические функции, крайние представители психосоматического направления отрицают инфекционную природу ангины, считая ее выражением сексуальной патологии.

В Соединенных Штатах Америки психоанализ под названием психосоматической медицины включил в свою орбиту все соматические, а не только нервные заболевания и, кроме того, лег в основу господствующей философии.

Один из ведущих психоаналитиков Америки Александер полагает, что основными переживаниями современного цивилизованного человека являются страх и злоба, которые он должен хронически подавлять, что и служит причиной не только неврозов, но и соматических заболеваний, например гипертонической болезни, инфаркта миокарда и т. д.

В. Гарднер считает неврозы инстинктивной защитной реакцией против опасности самоубийства и заболевания психозом. Научной ценности эта теория, естественно, не имеет.

Маурер рассматривает неврозы как победу инстинктов над высшими сторонами личности человека.

Одной из разновидностей американского психоанализа, возникшей в последнее время, является биодинамическая теория Массермана. Солидаризируясь с основными положениями фрейдизма, Массерман свою теорию строит на 3 принципах:
1) деятельность всех организмов, включая и человека, подчинена физиологическим потребностям;
2) деятельность организма зависит не от условий внешней среды, а от индивидуального восприятия ее данным организмом;
3) при столкновении с препятствиями к достижению цели может возникнуть подмена одной цели другой.

Если это касается человека, он перестает считаться с условиями окружающей действительности и начинает жить иллюзиями.

Из принципиальных положений теории Массермана вытекает его определение неврозов как конфликта между внутренними потребностями человека без участия воздействий социальной среды. Массерман, как и другие сторонники психоанализа, игнорирует значение социальных влияний в формировании психики и деятельности человека, подчиняя их его биологическим потребностям. Более того, он считает возможным активную деятельность человека для улучшения его жизненных условий заменить иллюзиями, солидаризируясь в этом отношении с положениями религии.

Некоторые американские физиологи, в том числе и Массерман, пытались подкрепить психоаналитическую теорию экспериментами на животных, доказывая, что в развитии экспериментальных неврозов основную роль имеют не воздействия внешней среды, а внутреннее несоответствие между различными потребностями животных и разными областями нервной деятельности. Положение это опровергнуто работами советских физиологов.

Господство психоанализа за рубежом объясняется его идеологической направленностью.

Психоанализ отрицает значение внешней среды, социальных условий для развития как неврозов, так в значительной степени и нормальной психической деятельности. Решающее значение имеет «глубинная» психология, бессознательные биологические влечения, заменившие прежнее понятие души. Психоанализ культивирует индивидуализм, отход от коллектива, углубление в тщательно скрываемые личные переживания.

С другой стороны, он как будто научно утверждает право на проявления всех видов агрессии, считая одной из основ психической деятельности человека агрессивное влечение.

В Советском Союзе психоанализ, естественно, не нашел почвы для развития. Он или отвергался полностью, или подвергался значительному изменению. Вместе с проникновением в советскую невропатологию диалектического материализма и учения И. П. Павлова психоаналитические отзвуки в ней были полностью ликвидированы.

Отсутствие теории, научно объясняющей сущность неврозов, вызвало попытку, особенно среди германских психологических медицинских школ, ликвидировать данную группу заболеваний, растворив ее в психогенных реакциях и психопатиях.

Основная ошибка этого взгляда состоит в расширении понятия психопатии, т. е. конституционального, наследственно обусловленного состояния, и распространении его на неврозы—заболевания временного характера, вызываемые внешними причинами. Ошибочность конституциональных теорий неврозов заключается в признании роковой генетической обусловленности и независимости их от внешних влияний, от воздействия социальной среды.

Материалистическое физиологическое понимание неврозов до последнего времени не могло развиться вследствие отсутствия глубоких знаний по физиологии головного мозга, а в капиталистических странах — вследствие господства идеалистического направления в науке.

В зарубежной невропатологии имели место единичные попытки объяснения психопатологических синдромов и отдельных форм неврозов неравномерным развитием и борьбой между различными нервными центрами. В последние десятилетия под влиянием исследований И. П. Павлова и В. М. Бехтерева появились работы, объясняющие отдельные формы неврозов и невротические симптомы образованием патологических условных рефлексов Маринеско, Тинель, Стокер и другие. Однако эти единичные попытки не характерны для зарубежной невропатологии.

Медуна старается объяснить неврозы чисто физиологически, исходя из предположения о значении 3 факторов:
1) коркового перевозбуждения;
2) несоответствия между энергетическими потребностями мозга и интенсивностью окислительных процессов;
3) нарушения функций некоторых эндокринных желез.

Основная ошибка теории Медуны — игнорирование роли внешней среды в возникновении неврозов и переоценка фактора возбуждения.

В странах народной демократии учение И. П. Павлова о неврозах получило широкое признание. В Болгарии В. Македонский, в Чехословакии Зодивек, Кноблох и другие рассматривают неврозы с позиций учения И. П. Павлова. Л. Шваб и Е. Вилчек, говоря о психотерапии неврозов, понимают ее как угашение и перестройку патологических стереотипов.

В ином направлении развивалась отечественная невропатология и учение о неврозах. Материалистические взгляды революционных демократов, а затем И. М. Сеченова не могли не оказать влияния на развитие медицины вообще и невропатологии в частности, способствуя построению их на физиологических, материалистических основах.

В 1847 г. П. Малиновский рассматривал психические заболевания как болезни нервной системы, при которых деятельность мозга нарушается или первично, или в зависимости от общего состояния организма.

Позже А. У. Фрезе писал, что психиатрия должна развиваться в зависимости от физиологии, являющейся ее фундаментом.

П. И. Ковалевский в редакционной статье первого номера журнала «Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии» рассматривал психическую деятельность как более сложную форму нервной деятельности, как совокупность примитивных и крайне сложных рефлексов.

П. И. Успенский объяснял неврозы нарушением сложной деятельности всего целостного организма. В основе их, по его мнению, лежит нарушение равновесия между действием внешних раздражителей, внешних влияний и состоянием нервной системы. Последнее зависит от количества поступающего в нее кислорода, необходимого для деятельности и восстановления нервных клеток, поступление же кислорода в мозг нарушается вследствие ослабления сердечно-сосудистой системы.

С. С. Корсаков большую часть психических заболеваний и неврозов рассматривал как функциональные нарушения физиологических процессов, протекающих в головном мозгу.

Анатомические изменения, находимые при психозах, по его мнению, «служат указанием на неправильность физиологических процессов в полости черепа, а неправильность физиологических процессов могла обусловить и те молекулярные изменения в нервных клетках мозговой коры, которые лежат в основе психических расстройств».

С. А. Суханов основой истерии и психастении считал особенности личности, индивидуальности больных, а неврастению понимал как истощение нервной системы.

В. М. Бехтерев рассматривал неврозы и их симптоматологию как патологические нарушения сочетательной деятельности, отвергая тем самым психологическую трактовку заболевания.

Идеи И. П. Павлова о нарушении условнорефлекторной деятельности при неврозах проникли в невропатологию еще до того, как великий физиолог дал развернутую картину патофизиологических нарушений при неврозах.

М. М. Ассатиани определял неврозы как патологические состояния условнорефлекторной деятельности; А. Г. Иванов-Смоленский изучал нарушения процесса возбуждения и торможения при психастении, Г. П. Зеленый — патофизиологический механизм отдельных невротических симптомов. Л. В. Блуменау исследовал патогенез истерии с позиций физиологического учения И. П. Павлова. К. И. Платонов рассматривал неврозы как нарушения условнорефлекторной деятельности, а слово как условный раздражитель. В гипнозе и психотерапии в бодрствующем состоянии он видел физиологическое воздействие на патологически измененную нервную систему условных раздражителей в виде слов.

Однако в период времени до объединенной сессии Академии наук и Академии медицинских наук, посвященной проблемам учения И. П. Павлова, физиологическая теория неврозов в отечественной медицине не заняла еще господствующего положения, в связи с чем имело место и чисто психологическое понимание неврозов.

Некоторое распространение имела теория о ведущем значении в развитии неврозов вегетативной нервной системы.

В. А. Гиляровский считал, что первый удар болезнетворных воздействий падает на вегетативную нервную систему, а основу неврозов составляет нарушение ее адаптирующей функции.

Е. К. Краснушкин подчеркивал значение вегетативной нервной системы в развитии неврозов. Он писал: «чтобы психическое переживание породило патологическую психогенную реакцию, нужно, чтобы или эмоция приобрела достаточную силу, способную привести к патологическому функционированию вегетативной нервной системы, к нарушению нормальной адаптации, или чтобы сама вегетативная нервная система была чрезмерно чувствительна к эмоциональным влияниям».

Признание ведущей роли вегетативной нервной системы в развитии неврозов в значительной мере навеяно работами школы Л. А. Орбели о значении симпатической нервной системы в жизни организма. Несмотря на всю значимость этих работ, они не свободны от ошибок. Ведущим звеном в жизнедеятельности организма, в его приспособлении, уравновешивании с постоянно меняющимися условиями внешней среды, является высший отдел нервной системы. В связи с этим именно этот отдел нервной системы в первую очередь подвергается воздействию внешних патогенных для него влияний, причем нормальная деятельность его нарушается и возникают неврозы.

Из приведенного обзора видно, что единое понимание неврозов не было достигнуто, несмотря на выделение их в особую группу и многолетнее изучение.

Попытка понимания неврозов как заболеваний только с психическими нарушениями оказалась бесплодной, так как психологические теории изучали внутренние переживания человека обычно методом интроспекции, вчувствования, без учета вызываемых болезнью изменений в протекании нервных процессов в коре головного мозга. Они отрывали неврозы от общей медицины и строили учение о них на совершенно иных, чуждых ее духу принципах. Дело дошло до того, что для лечения неврозов стало считаться не нужным не только неврологическое специальное, но и общее медицинское образование.

Не могли также дать объяснения сущности неврозов ни биологические теории, базировавшиеся на нарушениях влечений, ни физиологические, остававшиеся механистическими и узко локалистическими, вследствие недостаточного уровня знаний о деятельности высшего отдела головного мозга.

Учение о неврозах зашло в тупик. Требовалась новая идея, «гениальный взмах человеческой мысли», чтобы разрешить задачу и дать неврозам подлинно научное объяснение.

Такое значение имеет учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности человека. Оно позволяет решать проблему неврозов разносторонне, учитывая патофизиологические нарушения деятельности нервных клеток головного мозга, отражение этих нарушений во внутреннем мире человека и влияние раздражителей внешней среды, вызывающих эти нарушения. Учение И. П. Павлова о неврозах получило дальнейшее развитие в работах его учеников и большей части советских невропатологов. В настоящее время оно занимает ведущее положение в советской невропатологии и получило широкое распространение в странах народной демократии.