Особенности течения неврозов в военное время

Опыт Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. показал резкое уменьшение количества заболеваний неврозами в Советской Армии по сравнению как с русскими войсками в предшествующих войнах, так и с армиями зарубежных государств.

В то же время количество раздражителей как психогенного, так и физиогенного характера (интенсивность световых и звуковых раздражителей), вызывающих перенапряжение нервных процессов, в последнюю войну значительно возросло.

Меньшая заболеваемость неврозами в этих условиях показывает значение социально обусловленной личности человека, то сопротивляющейся действию патогенных раздражителей, то быстро уступающей их влиянию.

Необходимость специального изучения неврозов военного времени объясняется тем, что в связи с современным характером войн, военному травматизму широко подвергается не только армия, но и гражданское население глубокого тыла, включая детей и больных людей с ослабленной нервной системой.

С другой стороны, современная военная техника такова, что может вызвать перенапряжение нервных процессов независимо от вмешательства эмоциональных факторов одним физическим действием раздражителей.

Эти факторы в значительной мере могут облегчить возникновение функциональных нервных заболеваний в период войны. Травматические повреждения нервной системы функционального характера наблюдаются не только во время военных действий, после коммоций и контузий головного мозга, но также при железнодорожных катастрофах и производственных травмах.

Усиленное развитие промышленности, новые виды транспорта могут также увеличить заболеваемость неврозами травматической этиологии.

Неврозам, развивающимся на войне и при различных катастрофах, давались разные названия: коммоционный невроз, невроз от испуга, эмоциогенный невроз и, наиболее часто, травматический невроз.

Первоначально травматический невроз был описан, как последствие железнодорожных крушений, под названием «railway-spine», причем само название подчеркивало как причину заболевания, так и предполагаемое место поражения — спинной мозг.

Эрихсен (Erichsen, 1876) настаивал на органической природе заболевания, считая его менингомиелитом, развивающимся после полученной травмы.

Мнение Эрихсена об органической природе заболевания разделял Оппенгейм, относя поражение на счет не спинного, а головного мозга и считая одной из причин его эмоциональные травмы. По мнению Оппенгейма, сильные эмоции могут вызывать в нервной ткани микроструктурные изменения.

Именно Оппенгейм назвал это заболевание травматическим неврозом.

Наблюдения, сделанные Шарко в Сальпетриере, установленное им сходство клинической картины травматического невроза и истерии, заставили его считать природу заболевания не органической, а функциональной и присоединить травматический невроз к истерии. Между Шарко и Оппенгеймом началась горячая полемика, в которой приняли участие и другие невропатологи. Одни из них придерживались взглядов Оппенгейма об органической природе страдания, другие, вместе с Шарко, сближали его с истерией.

Большинство авторов при этом подчеркивало неблагоприятное течение травматического невроза, его неподатливость терапевтическим мероприятиям, а иногда и полную невозможность излечения.

В этом наблюдении сторонники органической природы травматического невроза видели дополнительное подтверждение своей точки зрения. Невропатологи, относившие травматический невроз к истерии, признавали наличие у больных так называемой «рентной установки», то есть стремления получать вознаграждение за увечье и пользоваться соответствующими преимуществами, что якобы и создает трудность излечения травматического невроза. В связи с этим было предложено заменить длительно выплачиваемую пенсию по нетрудоспособности выдачей больным травматическим неврозом единовременного денежного пособия, с тем чтобы разрушить «рентную установку». Наблюдения показали, что это мероприятие не оказало влияния на затяжное течение травматического невроза, подчеркнув тем самым ошибочность его предпосылок.

Даже такой сторонник органической природы травматического невроза, как Оппенгейм, вынужден был признать, что заболевание протекает по 3 различным типам : истерическому, неврастеническому и психастеническому и не имеет собственной клинической картины.

Вопрос о травматическом неврозе занимал видное место в русской невропатологии в период первой империалистической войны. При этом одни авторы причиной его считали органическое поражение головного мозга, другие — сопровождающие травму эмоциональные переживания.

Л. О. Даркшевич полагал, что травма лишь налагает особый отпечаток на обычные формы неврозов, и относил, таким образом, травматический невроз к функциональным, а не органическим поражениям нервной системы.

И. Н. Филимонов определял травматический невроз как особую форму самозащитной реакции, отличную от всех форм неврозов мирного времени.

B.В ышеславцева и Н. Таранович возражали против отнесения травматического невроза к «целевым» неврозам на основании его течения и данных пневмоэнцефалографии ; постепенное нарастание в некоторых случаях органическойсимптоматики заставляло их признать при травматическом неврозе органические нарушения головного мозга.

М. И. Аствацатуров делил травматический невроз на 3 различные формы — неврастенические состояния при травматических повреждениях центральной нервной системы, неврозы эмоциогенного характера и истеротравматические заболевания.

C. А. Суханов из группы травматических неврозов выделял органические заболевания головного мозга, вызванные коммоцией, независимо от их клинической картины, и психогенно обусловленную истерию.

В период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. наметилась тенденция отделять психогенные функциональные нервные заболевания — неврозы — от органического поражения головного мозга, несмотря на сходство в некоторых случаях их клинической картины. Такое деление, естественно, должно было привести к упразднению так называемого травматического невроза.

Основанием для разделения травматических заболеваний нервной системы со сходной симптоматикой на две различные группы органических и функциональных повреждений явились как клинические наблюдения, так и экспериментальные исследования на животных.

И. С. Бериташвили в эксперименте на собаках показал, что воздушная ударная волна повреждает высшие нервные элементы сильней, чем центры, обусловливающие низшие функции нервной системы. При контузиях, даже нетяжелых, имеют место мелкие точечные кровоизлияния в ткань мозга. Именно их размерами объясняется отсутствие грубых органических симптомов при посткоммоционных нарушениях и преобладание при них функциональной симптоматики. Естественно, что эти заболевания не могут быть отнесены к неврозам, так как обусловлены органическими нарушениями нервной ткани.

Объяснение сходства клинической картины таких нарушений с истерической симптоматикой дал А. Г. Иванов-Смоленский. Он указал на возникновение при коммоциях запредельного торможения, которое может то захватывать кору головного мозга очень глубоко й распространяться на подкорковые области, то быть менее интенсивным.

При слабом его развитии или восстановлении нервной деятельности после тяжелого повреждения могут установиться те же взаимоотношения между разными областями головного мозга, т. е. между корой и подкоркой, а также между сигнальными системами, которые имеют место при истерии: вторая сигнальная система заторможена наиболее сильно, первая сигнальная система лишь частично, подкорновая область перевозбуждается вследствие положительной индукции.

Сходство патофизиологического механизма при органических послекоммоционных нарушениях головного мозга и при вызванной перенапряжением нервных процессов истерии независимо от вызывающих их причин создает общность клинических проявлений. Значение запредельного торможения при посттравматических нарушениях признавали также Б. Н. Бирман и Ф. П. Майоров.

Трудность излечения больных с такими нарушениями объясняется, конечно, не «рентной» установкой, а степенью ослабления нервных клеток и возможностью патологического закрепления на тормозном фоне условных рефлексов и связей.

Дифференциальная диагностика органических поражений, развивающихся после травм головного мозга, и функциональных неврозов строится на основании данных анамнеза, указывающих на перенапряжение нервных процессов или травмы мозга, и на наличии или отсутствии микроорганических симптомов.

В качестве примера приведем одну из историй болезни.

Демобилизованный рядовой, 36 лет, переведен в гражданскую больницу из военного госпиталя с явлениями парапареза нижних конечностей и судорожными припадками. Диагноз — травматическая истерия.

Заболел после контузии в начале 1945 г; Согласно медицинским сведениям, при контузии имела место длительная потеря сознания, рвота и кровотечение из носа. Через месяц появились судорожные припадки истерического характера.

На фронте был с первых месяцев войны, участвовал в боях, ранений и контузий до 1945 г. не имел.

Объективно : незначительная асимметрия лица, особенно заметная во время улыбки. Анизокория. Сухожильные рефлексы живые, глоточных — нет, патологические рефлексы не отмечаются. Кожноболевая и осязательная чувствительность сохранены.

Со стороны внутренних органов — без существенных отклонений от нормы.

Лежа в постели, больной может делать движения нижними конечностями, хотя и не в полном объеме. При вставании наступает спастическое напряжение ног, препятствующее движениям. Припадки чаще возникают в период засыпания или при пробуждении, проявляются они в виде нескольких судорожных подергиваний, затем тонической судорогой, разгибателей позвоночника (истерическая дуга), во время которой больной падает с постели. Обращает на себя внимание характер падения:больной не ушибается, так как падает завернувшись в одеяло. Крика, непроизвольного мочеиспускания и последующего сна не бывает. Сознание больной теряет минут на 10 — 15.

В межприпадочное время сознание ясное, настроение несколько угнетенное, больной очень скучает по семье, стремится скорей попасть домой. Хорошо знает, что, в связи с трудностями пути в отдаленную местность Алтая, сможет поехать только после выздоровления.

Ходить больной начал через два месяца после начала лечения, причем жаловался на усиливающуюся боль в пояснице. Характер судорожных припадков и в особенности нарушения движений могли дать основание думать об истерии. Однако наличие органической микросимптоматики и тяжесть контузии, перенесенной больным, говорили за органическое поражение центральной нервной системы. Интересно отметить, что припадки у больного возникали во время переходных состояний ко сну, т.е. при углублении торможения коры больших полушарий.

Таким образом, из группы неврозов военного времени следует исключить состояния, вызываемые органическими нарушениями, хотя бы точечными кровоизлияниями, даже если они имеют неврозоподобную симптоматику. Неврозами следует считать лишь состояния, вызываемые функциональным перенапряжением нервных процессов.

Наиболее часто неврозы военного времени имеют форму неврастении или истерии, психастения развивается исключительно редко. Клиническая картина неврозов и их течение носят некоторые специфические черты, отличающие их от неврозов мирного времени.

Перенапряжение нервных процессов при неврастении может вызываться как длительными, так и остро возникающими психическими травмами. В ее возникновении участие принимает не только перенапряжение нервных процессов психогенными воздействиями, но и общая астенизация организма длительным лишением сна, физическим утомлением, недостаточным питанием. Благодаря этому в картине военной неврастении преобладает астенический синдром.

Навязчивые состояния встречаются редко, несколько чаще имеют место фобии. Зато при военной неврастении резко выражены вегетативные нарушения. У больных имеет место потливость, головокружения, выраженные сосудистые реакции, сердцебиения, потеря аппетита, нарушения пищеварения и т. д.

Множественность нарушений в деятельности внутренних органов говорит за центральное происхождение симптомов, за нарушение корковой регуляции вегетативной нервной системы и функции внутренних органов.

М. Я. Ариев считает возможным возникновение даже соматических заболеваний за счет нарушения центральной корковой регуляции при военной травме.
В качестве примера неврастении военного времени приведем следующее наблюдение.

Военный, 27 лет, перенес на фронте тяжелую психическую травму — смерть брата, убитого у него на глазах. Перед этим во время боевых действий длительно был лишен сна, крайне ограничен в питании. Развившееся заболевание имело форму неврастении с выраженной депрессией,1 слабостью, апатией и резкими вегетативными нарушениями : сердцебиения при движении до 120 ударов в минуту, колебания артериального давления, цианоз конечностей, головокружения, потливость и нарушения сна.

Нередко вегетативные нарушения в сочетании с ослаблением внутреннего торможения создают различные фобии и ипохондрические мысли, особенно часто боязнь сердечных заболеваний.

Лечение неврастении достигается отдыхом, т. е. временным удалением заболевшего из боевой обстановки, применением лечения удлиненным сном, фармакотерапией в виде брома и кофеина, с быстрым переходом к тонизирующим мероприятиям.

Прогноз благоприятный.

Истерия военного времени развивается после психических травм и пережитых состояний сильного страха, иногда в связи с легкими ранениями и коммоциями, сопровождаемыми тяжелыми впечатлениями или состоянием испуга. Все эти воздействия создают перенапряжение нервных процессов в коре больших полушарий и ведут к возникновению невроза в форме истерии.

Вряд ли можно считать правильным выделение особых «эмоциогенных» реакций или неврозов, ибо каждая эмоция включает в себя деятельность как коры, так и подкорковой области. Поэтому при тяжелых впечатлениях и эмоциях перенапряжению подвергается вся нервная система в целом. Симптоматика военной истерии складывается из нарушений высшей нервной деятельности различного характера, то зависящих от усиления торможения, то от перевозбуждения, распространяющегося на разные отделы нервной системы.

Патологическое состояние двигательной сферы проявляется или параличами и парезами, зависящими от локального торможения в двигательном анализаторе, или гиперкинезами, вследствие патологической фиксации каких-либо движений или перевозбуждения подкорковой области.

Парезы могут сопровождать легкие ранения или ушибы, поражая именно поврежденную конечность. Параплегия нижних конечностей иногда развивается при условии, что травмировавшее переживание имело место во время бега или падения.

JI. О. Даркшевич приводит следующий пример истерического паралича.

Рядовой, 21 года, получил пулевое ранение кожных покровов бедра, причем потерял сознание. В лазарете выяснилась полная невозможность владеть нижними конечностями. При осмотре: кожная анестезия на стопах, голенях и нижней трети бедер, похолодание и синюшность кожи стоп ; сухожильные рефлексы на нижних конечностях повышены; патологических рефлексов и клонуса стопы нет. При попытках пассивных движений оказывает врачу активное сопротивление.

Частым симптомом истерии военного времени является мутизм, вследствие торможения речедвигательного анализатора. Нередко он сочетается с потерей слуха. Больные понимают обращенную к ним речь, могут отвечать мимикой или в письменной форме, но сами говорить не могут и даже не пытаются.

Следует отметить, что сурдомутизм может развиться и при органических поражениях головного мозга, при контузиях и коммоциях вследствие развития запредельного торможения коры головного мозга. Большая часть невропатологов рассматривает мутизм как проявление функциональных нарушений, не отрицая возможности появления его и при органических травматических поражениях коры больших полушарий.

С. Н. Давиденков и Р. Г. Рабинович в качестве диагностического признака между обеими формами мутизма упоминают восстановление речевой функции через стадию дизартрии, заикания при органических нарушениях и непосредственное, иногда внезапное появление правильной речи в случаях функционального происхождения мутизма.

Г. В. Гершуни указывает на диагностическое значение кожной анестезии в области ушной раковины и вокруг рта, более выраженной при органических нарушениях, чем при функциональных.

К истерическим гиперкинезам относится дрожание, тикозные подергивания и массивные судороги, доходящие до степени судорожных припадков.

Дрожание при военной истерии обычно является следствием патологической фиксации физиологической дрожи, развившейся в момент сильного страха; иногда оно проявляется в виде мелкого дрожания головы, конечностей, туловища, а иногда появляются грубые размашистые жесты, препятствующие выполнению произвольных движений.

При истерических припадках могут быть беспорядочные движения, клонические и тонические судороги отдельных групп мышц; иногда появляются выразительные движения, как бы изображающие сцену травмировавших переживаний (командная истерия).

При истерии в военное время может развиться атаксия, сопровождаемая торможением как поверхностной, так и глубокой чувствительности и мышечного чувства.

Торможение кожного анализатора выражается в развитии анестезии и аналгезии. Распределяются они по истерическому типу, согласно представлению больных, т. е. на одной из половин тела, или на одной или нескольких конечностях по типу чулка, рукава или перчатки. Истерическая анестезия часто поражает лицо, область ушных раковин или губы и подбородок, сопутствуя мутизму и сурдомутизму.

Торможение, развивающееся в зрительном или слуховом анализаторе, вызывает развитие амавроза или истерической глухоты. Последний симптом может быть вызван перенапряжением нервных клеток слухового анализатора сверхсильными звуковыми раздражителями, сопровождающими психическую травму.

Частым симптомом истерии военного времени являются трофические, сосудистые и вегетативные нарушения : похолодание конечностей, мраморность кожи, потливость, стойкий дермографизм.

Висцеральные нарушения часто распространяются на сердечнососудистую систему : возникают сердцебиения, колебания кровяного давления, головокружения, приливы к лицу. Нарушение дыхания проявляется одышкой.

Висцеральные и вегетативные симптомы зависят очевидно от нарушения регуляторной деятельности коры больших полушарий, вследствие тормозного состояния нервных клеток.

Г. Д. Ароновичем были описаны при военной истерии тяжелые формы анорексии, зависящие от психогенных моментов. Патофизиологический механизм их состоит в развитии глубокого торможения безусловного пищевого рефлекса.

Следствием нарушения высшей нервной деятельности является эмоциональная неуравновешенность больных истерией и особенно часто состояния страха. Иногда развиваются фобии положений и предметов, связанных с моментом травмы; так, например, страх пространства у заболевших после железнодорожного крушения, боязнь закрытых помещений у больных истерией, которые при взрыве снаряда были засыпаны землей в блиндажах.

У одного из больных, неоднократно находившегося во время обстрела на мосту, возникла боязнь высоты.

В связи с особыми условиями возникновения истерии военного времени — экстренным возникновением запредельного торможения — она нередко проявляется моносимптомами.

Наиболее часто при военной истерии в качестве моносимптома появляются дрожание и гиперкинезы в виде истерических функциональных тиков — движений головы, взмахов рукой и т. д.

Обычно форма гиперкинеза воспроизводит движение, имевшее место в момент травмы.

Так, у кавалерийского офицера, страдавшего травматической истерией, имели место тикозные подергивания в виде зажмуривания глаз и запрокидывания назад головы. Симптом возник во время атаки, когда больной был испуган внезапно взорвавшимся перед ним снарядом и откинулся в седле назад. Движение зафиксировалось на длительный период времени.

Иногда истерия военного времени проявляется моносимптомами тормозного характера — сурдомутизмом, монопарезами или параличами.

Значительно чаще истерия военного времени проявляется сложной, множественной симптоматикой. Истерическое дрожание сочетается с вегетативными нарушениями или судорожными припадками, иногда с парезом конечностей или сумеречными состояниями и т. д.

Пример такого течения истерии приводит С. В. Гольман.

У рядового после огнестрельного ранения левого предплечья развилась слабость и дрожание левой руки, перешедшее на лицевую и жевательную мускулатуру, затем появилась наклонность к тоническим и клиническим судорогам, возникли слуховые гиперестезии и стойкая бессонница.

Мы наблюдали больного истерией, развившейся во время боевых действий, с еще более сложной симптоматикой.

На первом месте у него стояла фобия закрытых помещений и ощущение затрудненного дыхания. Состояние ухудшалось к вечеру : появлялась тоска и тревога. Во время засыпания возникали судорожные припадки с резким углублением и учащением дыхания, побледнением лица и потливостью. После припадка не засыпал, а если начинал дремать — снова начинался припадок в той же форме. Спать больной мог только днем при свете и шуме.

Причиной заболевания явился испуг, возникший, когда он был заперт в блиндаже обвалившейся во входе землей.

Особое место среди истерических форм военного времени занимает так называемая «командная истерия».

Эта форма часто встречалась в период первой мировой войны и очень редко во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Клиническая картина ее заключается в переживании и изображении сцены боя или получения травмы при наличии истерических стигм и эмоциональной неуравновешенности.

Так, военный фельдшер, 24 лет, жаловался на частые судорожные припадки, во время которых терял сознание, выкрикивал слова команды, махал руками, поворачивал голову в левую сторону. Сна после припадка не было, приходя в сознание, о происшедшем не помнил. Больной был мнителен, обидчив эмоционально возбудим, часто плакал.

При осмотре отмечался ряд истерических признаков: гипестезия левой половины тела, ослабление рефлексов со слизистых оболочек при резком повышении сухожильных рефлексов, тремор век, пальцев вытянутых рук и головы.

Заболел после того, как во время боя увидел смерть командира и хотел его заменить, но потерял сознание. Согласно свидетельским показаниям возможность контузии была исключена.

В этом случае правильно отмеченному факту было дано ошибочное объяснение.

Естественно, что при ослабленной высшей нервной деятельности сочетание патологических симптомов с чувством безопасности и покоя может образовать прочную условную связь и постоянное повторение болезненных состояний. Дело идет, однако, не о психологической «рентной установке» больного, а о патофизиологическом механизме.

И. П. Павлов писал о таком закреплении патологических симптомов:

«Страх представляет известные физиологические симптомы, которые у людей с сильной нервной системой или совсем не появляются, подавляются, или быстро исчезают, а у слабых людей затягиваются на некоторое время и делают их неспособными к дальнейшему участию сейчас же в военных действиях … у слабой нервной системы именно в силу этой слабости прибавляется поддерживающий их механизм. Остающиеся сначала симптомы страха и временная безопасность жизни благодаря им, таким образом, совпадают во времени и должны будут по закону условного рефлекса ассоциироваться, связаться. Отсюда ощущение этих симптомов и представление о них получают положительную эмоциональную окраску и, естественно, повторно воспроизводятся».

Не следует забывать и того, что больные с короткой истерической реакцией обычно в тыловой госпиталь не попадают, так как она ликвидируется на месте, а эвакуируются лишь больные с более тяжелым течением заболевания, с более выраженным нарушением высшей нервной деятельности. Тяжесть нарушений, степень запредельного торможения предрасполагают к длительной патологической фиксации симптомов.

Возможность упрочения патологических симптомов вследствие фиксации и образования новых условных связей делает желательным проводить лечение больных военной истерией в ближайших фронтовых госпиталях, дающих покой, необходимый для восстановления нервных клеток, но в условиях, не способствующих фиксации симптомов.

Мощным терапевтическим приемом при лечении истерии военного времени является гипноз и внушение.

К. И. Платонов показал, что внушение в гипнотическом сне устраняет даже застарелые симптомы, прочно зафиксированные в течение длительного времени. Тем более податливыми оказываются свежие симптомы, только что возникшие под влиянием психотравмы.

У отдельных больных, не поддающихся непосредственному внушению вследствие возникшего недоверия к методу лечения, подозрительного отношения к окружающим и других отрицательных эмоций, можно прибегнуть к замаскированным методам внушения, к вооруженной суггестии, соединяя внушение с какой-либо физиотерапевтической процедурой или применяя гипнонаркоз.

Гипнонаркоз состоит в инсценировке хирургического вмешательства. Больной видит приготовленные инструменты, готовящегося к операции врача, затем его подвергают легкому наркозу, который постепенно переводят в гипнотический сон. При этом больному делают соответствующее внушение об исчезновении болезненного симптома во время операции.

Лечение только гипнотерапией бывает достаточно лишь в начале заболевания до развития фиксации. При ее развитии, а также для ее предупреждения лечение гипнозом должно быть дополнено психотерапией в бодрствующем состоянии посредством словесного воздействия на вторую сигнальную систему. Задачей разъяснительной психотерапии является укрепление чувства долга и советского патриотизма, поднятие бодрого настроения и объяснение механизма и происхождения заболевания.

Полезное действие оказывают медикаментозные вещества — препараты корня валерианы, бром, один или в соединении с кофеином. Необходимо также применить общеукрепляющую терапию (витамины, железо, мышьяк, глюкоза и т. д.), принимая во внимание возможное ослабление организма.

При необходимости эвакуации в тыловые лечебные учреждения в качестве дополнительных терапевтических методов применяется лечение удлиненным сном, водолечение, физиотерапия, лечебная гимнастика и трудотерапия.

На первых этапах лечения истерии военного времени целью его является поощрение охранительного торможения.

В связи с этим физиотерапия применяется в виде теплых ванн, тепловых процедур, действующих снотворно и болеутоляюще. Стимулирующие методы лечения — души, лечебная гимнастика — применяются после достаточного укрепления нервных процессов.

Особое место занимает лечение сурдомутизма.

Рассматривая сурдомутизм как функциональное нарушение, В. А. Гиляровский рекомендует внушение, физиотерапию и алкогольное или эфирное опьянение в качестве растормаживающего средства.

А. Г. Иванов-Смоленский рекомендует более длительное лечение удлиненным сном (охранительная терапия) с последующей стимулирующей и активизирующей двигательный анализатор физиотерапией с дополнением тренировки больных в произнесении отдельных гласных звуков. Он предупреждает против резкого снятия охранительного торможения, чтобы не вызвать усиления истерической симптоматики.

Вопрос о демобилизации или перевод на временную нетрудоспособность должен решаться в каждом случае заболевания индивидуально, в зависимости от личности пострадавшего, его убеждений, прошлого жизненного опыта, типа высшей нервной деятельности. Эти меры могут или успокоить больного, способствовать разрыву патологических условных связей и его выздоровлению, или, при заболевании крайне слабых и неустойчивых личностей, закреплять и упрочивать патологические механизмы.

Вопрос о сопутствующих травме причинах возникновения истерии военного времени решается по-разному. Часть авторов считают обязательным наличие конституционального предрасположения, другие — «рентную установку» или неполноценность личности.

Опыт двух мировых войн показал, что основным моментом в развитии неврозов военного времени является низкий общий тонус нервной системы и моральная неустойчивость лиц, подвергшихся психическим военным травмам.

Уже давно было отмечено, что заболеваемость истерией больше среди воинов отступающих армий, чем среди идущих в наступление. Во время русско-японской войны было много больных военной истерией не только среди солдат, но и офицерского состава русской армии, не понимавших целей войны и видевших одни неудачи.

Во время первой империалистической войны истерический невроз занимал видное место среди заболеваний русской армии. Соотношения изменились во время борьбы с интервенцией и особенно в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., когда он был представлен незначительными цифрами, не только среди бойцов Советской Армии, но и среди гражданского населения, несмотря на первоначальные военные неудачи и созданные войной тяжелые переживания и ухудшение жизненных условий.

В то же время в армиях капиталистических стран процент заболевания военной истерией оставался высоким.

Известное значение в возникновении истерии военного времени имеет предшествующее психической травме нервное напряжение и ослабление организма.

Возникновение истерии облегчается повторностью травмы. Нередко первое тяжелое впечатление или испуг не вызывает истерической реакции, а патогенно действует второе или третье переживание, даже более слабое, но сходное по содержанию, или новая психическая травма. В основе этого явления лежит закон суммации раздражений.

К. И. Платонов описывает больного тяжелым истерическим неврозом, у которого заболевание развилось после пережитой им железнодорожной аварии. В анамнезе больного имели место следующие травмировавшие его переживания, не вызвавшие невротического заболевания : угроза расстрелом деникинцами, две аварии на транспорте во время его дежурства, впечатление от крушения поезда.

Общий тип высшей нервной деятельности при истерии военного времени не имеет решающего значения. Прямого соотношения между слабостью типа нервной системы и легкостью возникновения травматической истерии нет. Гораздо большее значение имеет личность человека, степень развития у него социальных и этических чувств, в основе которых лежит сложная структура динамических стереотипов.

Общий тип высшей нервной деятельности приобретает значение как фактор, способствующий возникновению истерии под влиянием физиогенных воздействий.

Если при развитии именно истерии в условиях мирного времени главное значение имеет специально человеческий тип высшей нервной деятельности, то при возникновении истерии военного времени роль его отступает на второй план. Сила падающих на нервную систему раздражителей может быть настолько велика, что и у людей, принадлежащих к среднему, специально человеческому типу, они вызывают выраженное запредельное торможение коры больших полушарий и высвобождение подкорковых механизмов. Вследствие этих изменений в соотношении коры и подкорки развивается невроз в форме истерической реакции различной длительности.

Возможность фиксации возникших истерических проявлений, перерастание истерической реакции в выраженную истерию у лиц среднего типа еще не вполне ясна. Можно думать, что симптомы истерического характера — дрожание, гиперкинезы, параличи, мутизм, судорожные припадки — фиксируются у лиц художественного типа, а вегетативные нарушения, фобии, навязчивые мысли — у людей, принадлежащих к среднему, специально человеческому типу высшей нервной деятельности.

Причина того, почему у людей среднего типа развивается то неврастения, то истерические реакции, зависит, видимо, от силы и длительности вызывающих заболевание раздражителей. Медленно действующие патогенные воздействия, ослабляя нервные процессы, способствуют развитию неврастении даже в тех случаях, когда последним патогенным моментом служит острая психическая травма. Остро действующие сверхсильные раздражители вызывают развитие запредельного торможения коры больших полушарий, а вместе с тем появление истерических реакций.

Если профилактика неврозов мирного времени состоит, с одной стороны, в укреплении нервной системы человека и создании у него определенного мировоззрения, а с другой — в устранении условий, вызывающих перенапряжение нервных процессов, то – при неврозах военного времени последняя форма профилактических мероприятий, естественно, является невозможной.

Люди оказываются продолжительное время под воздействием сильнейших раздражителей как психогенных (страх), так и физиогенных (звуковых, световых и тактильных) в состоянии длительного нервного напряжения ; при этом не всегда возможно сохранение хотя бы приблизительного режима сна и питания. В связи с этим все профилактические мероприятия должны быть направлены на укрепление нервной системы и повышение морально-политического уровня людей, которые могут подвергнуться военной травме.

Воспитание советского патриотизма, чувства долга, товарищества, способности к самопожертвованию и смелости должно начинаться с детства и проходить через всю жизнь человека ; особое внимание на развитие этих чувств должно быть обращено у бойцов Советской Армии.

Дополнительные мероприятия заключаются в укреплении соматического здоровья и в борьбе с инфекциями, ослабляющими организм.